Первая оборона Севастополя стала моральной победой при невозможности победы военной

Что повлияло на исход Крымской войны, как горечь ухода из Севастополя трансформировалась в гордость за него и кого после этой войны стали называть севастопольцами? Эти и другие вопросы подняли авторы интервью с кандидатом исторических наук Мариной Федотовой, опубликованного изданием Fontanka.ru. А поскольку севастопольцам интересно все, что касается истории родного города, эта новость наверняка не оставит их равнодушными. При минимальных шансах Книга, которую Марина Федотова посвятила Крымской войне, называется «Миф о Севастопольской обороне 1854–1855 годов в культурной памяти Российской империи». Вопросы ей задавал журналист Фёдор Данилов, в самом начале интервью подчеркнувший: Крымская война стала легендой не только в России, но и в странах, которые с ней сражались. Отголоски ее можно найти в искусстве и топонимах Англии и Франции до сих пор. «Нынешнее положение дел в мировой политике, когда Севастополь вновь оказался в военных сводках мировых СМИ, добавляет изюминку актуальности в дела давно минувших дней», - замечает журналист. Формально закончившаяся неудачей война вошла в историю как «духовная победа русских», - подчеркивает Марина Федотова. И главным ее эпизодом стала именно оборона Севастополя. Захватить базу флота планировалось примерно за неделю. Поэтому и приготовления были соответствующими: к берегам Крыма европейцы отправились с летними палатками и тонкими одеялами. На деле же оборона города продолжалась практически год - по тем временам факт беспрецедентный. Говоря о исходе Крымской войны (а Россия, напомним, понесла огромные финансовые потери, лишилась нескольких городов и возможности держать в Черном море военно-морской флот), автор книги называет несколько причин. Это и неверие первый лиц государства в то, что Англия и Франция выступят против России, и слабое руководство военными действиями (в первую очередь тут имеется в виду главнокомандующий военными силами в Крыму Меньшиков, прозванный «Изменщиковым»), и – причем последняя причина, пожалуй, самая главная – серьезное технологическое отставание России от Европы. «Император Николай I просто не мог поверить…, что Британия и Франция отправят свой огромный паровой флот на такие серьезные расстояния. Ведь в тот период путь корабля от берегов Западной Европы занимал месяц: до Стамбула, через Варну, затем в Севастополь. Трудно было представить, как вести войну на таком огромном расстоянии, при этом обеспечивать национальные армии необходимым провиантом, вооружением, снарядами и прочим. Но к середине XIX века появление пароходов с дальнобойной артиллерией решительно меняет баланс сил на море, и не в пользу России», - говорит Марина Федотова. Главным камнем преткновения для союзников стали мужество и упорство солдат и офицеров севастопольского гарнизона. Хотя свою роль, и этого нельзя отрицать, сыграли и неожиданно холодная для Крыма (с точки зрения непрошенных гостей) зима, и массовая гибель людей от болезней. «Армии обеих воюющих сторон несли не только тяжелые боевые, но и колоссальные санитарные потери, то есть солдаты погибали от болезней, даже не успев встретиться в бою. Адекватная вызовам времени система военной медицины фактически только зарождалась», - подчеркивает Федотова. Герои и антигерои Говоря об уже упомянутых изъянах руководства военными действиями, она обращается к фигуре князя Александра Меньшикова. «Изменщиковым» он был назван уже после ряда поражений. Его обвиняли в том, что он фактически устранился от участия в руководстве обороной Севастополя, не наладил должным образом работу тыловых служб и штаба. Город был плохо подготовлен к осаде и был ограничен в ресурсах, если не считать таковым твердого намерения выстоять. «Нельзя не признать, что критика его как главнокомандующего, сухопутного военачальника в Крыму имела все основания. При этом сказать, что князь Меншиков, герой 1812–1814 годов, антитурецких кампаний, умелый администратор — случайный человек в системе государственного управления, ничего не смысливший в военно-морском деле, предатель интересов своего отечества и армии — невозможно. Ему не повезло оказаться в тех обстоятельствах, в которых он оказался в 1854 году», - подчеркивает Федотова. Примеров того, что обладатель даже самых весомых заслуг порой оказывается беспомощным перед новыми вызовами, история знает немало. И жизнь князя Меньшикова, видимо, один из них. Не формально, но фактически, говорит автор книги, оборону Севастополя возглавляли профессиональные моряки, опытные боевые адмиралы Павел Нахимов, Владимир Корнилов, Владимир Истомин, Виктор Васильчиков и другие. Отмечает она и огромную роль военного инженера Эдуарда Тотлебена. «В отсутствие четких должностных инструкций от главнокомандующего о том, кто и чем должен руководить в сложившихся обстоятельствах, сам Севастополь и его защитники «назначили» адмиралов своими героями. Корабли были затоплены, «сухопутные» адмиралы буквально жили и умирали на бастионах, которые защищали, и остались в национальной памяти национальными героями заслуженно», - говорит историк. Храбрость этих людей и всего гарнизона, подчеркивает она, во многом компенсировала «бездарность высшего командования» и стала «памятником народной самоорганизации и самоуправлению вопреки бездействию официальной военной администрации». А вот подозрения, что Меншиков скрывал от Николая I реальное положение дел в Севастополе, Марина Федотова отвергает: «Дошедшая до нас переписка свидетельствует о том, что князь Меншиков знал еще до начала высадки неприятеля в июне 1854 года и сообщал императору Николаю I о неизбежности высадки десанта союзников в Крыму, предсказывал даже район и количество войск, он не скрывал тяжелое положение дел, просил о подкреплении войсками… Но проблемы, с которыми столкнулась Российская империя, были системными». Одним из главнейших факторов, еще раз подчеркивает она, стало не только количественное, но и технологическое превосходство флота союзников над российским. От себя добавим - в ущерб интересам страны не упустили возможности нажиться на войне и мошенники всех мастей. И все могло бы закончиться еще хуже, если бы не успехи российской дипломатии, которая во время Парижского конгресса 1856 года «смогла добиться для России условий, которые оказались не такими катастрофичными, какими они могли бы быть». В том числе - и в смысле территориальных потерь. «В атмосфере общественного разочарования» Однако утрата Севастополем роли базы черноморского флота была ощутимым ударом - в том числе и по национальному самосознанию. «Если память о войне 1812 года формировалась в атмосфере победоносной эйфории, то память о Крымской войне формировалась в атмосфере общественного разочарования», - говорит Марина Федотова. И при всем этом первая оборона Севастополя заслуженно осталась в памяти народа «как образец героизма, стойкости и храбрости севастопольского гарнизона». А ее участники - почти культовыми фигурами. «В дореволюционной России севастопольцы — это была особая категория ветеранов, своеобразный пароль, который говорил практически все о том, кто обладал этим почетным званием. Севастополец — это не житель портового города, не выходец оттуда, и даже не тот, кто проходил там службу. Севастополец подразумевал героя обороны Севастополя, защитника Севастополя. Можно было не упоминать, какой войны. От матроса до адмирала, от солдата до генерала, который участвовал в 11-месячной обороне города», - говорит автор книги. Конечно, в чем-то с автором при желании можно спорить. Задевает и само слово «миф» в названии книги - при том, что автор многократно подчеркивает как героизм защитников города, так и поразительную при исходных условиях продолжительность обороны. Севастопольцы (то есть все, кто участвовал в тех событиях, прибыв, в том числе и в качестве добровольцев, на помощь городу из самых разных уголков страны), действительно заслуживают вечной памяти и уважения. Жаль только, что для нас это уже не аксиома - если, конечно, ориентироваться не на слова, а на реальное состояние памятников героям первой обороны. Ольга Смирнова

Источник: Читать подробнее