Севастопольский режиссёр отправился к Христу через неомодерн

Очевидно, что постановка на дне нефункционирующего плавательного бассейна, выполненная в форме крика-моноспектакля, говорящая метафорами и образами, играющая на теме наркотиков и секса, переплетающая философские мысли с обсценной лексикой, гарантированно вызовет вопросы. Много вопросов… Например, самый простой: что это было? Отвечать на него прямо почти бессмысленно. Спектакль в целом и впечатление от него комфортнее представлять как некий интертекст, совокупность цитат. Небесталанный севастопольский режиссёр Дмитрий Кириченко, как бы подсказывая своей публике, описывая спектакль в соцсетях, написал о бассейне, который, собственно, стал сценой, как не только о месте встречи «комьюнити» — эта фраза звучит в устах исполнителя роли нарратора Романа Шукри (актёр театра им. Луначарского), — но ещё и как о метафоре, связанной с творчеством. Мол, чей-то бассейн полон, а чей-то навсегда остаётся пустым. Мне же представляется, что в спектакле нам показали не столько бассейн, сколько его отрицание. Бассейн как чаша, а через него и тело человека, как вместилище, задуманное творцом, категорически отвергается, отрицается и разрушается. Нет человеческого тела, есть его отрицание — отсутствие тела, выход за его пределы. С одной стороны, это разговор со зрителем о полярности человеческой сущности, о смерти и воскрешении, о сиюминутном и вечном, о плотском — греховном и о духовном — божественном. А с другой — это откровение о поиске себя, об отказе от жизни в теле, от «стандартного» творчества в пользу движения к вечным истинам. Не случайно в спектакле нет главного героя. Там присутствует рассказчик — нарратор — проводник между зрителями и замыслом. Нам как будто напоминают, что жизнь сегодня и сейчас мало что стоит, что главное — это вечность, в которой мы растворимся. Персонажи «выбрать|удалить» объединены в «комьюнити», и у них есть кураторы. Они — сидящие на наркотиках художники, люди зависимые и, похоже, потерявшие себя почти безвозвратно. Интонация осуждения наркотиков в спектакле, пожалуй, заметна. С одной стороны, эти люди жадно ищут себя, творя, рисуя картины, разыскивая меценатов, способных оценить их холсты. А с другой, в тот же момент — отрицая себя, принимая различные вещества, запуская процесс саморазрушения и потери собственной личности. Есть ли у них выбор? Спектакль поставлен в бывшем бассейне, ставшем теперь арт-пространством «Берег» на территории санатория «Южный» в Николаевке. В первом акте постановки зрителям предлагают пройти извилистым коридором в душевую, от которой остались голые стены. Там — проектор с флэшкой. Инсталляцию, как любят творцы в жанре современного искусства, сопровождает скрипяще-булькающий звуковой ряд. На стену транслируется минутный ролик, в котором руки рассказчика камнем разбивают жёлуди. Пробить скорлупу получается не сразу, а когда «броня» разлетается в пыль, нарратор отметает в сторону добытые с трудом плоды, оставаясь ни с чем. Здесь увиделось сразу два смысла. Первый — обесценивание нашим обществом собственных достижений. Второй — саморазрушение через отказ от постижения сути вещей, от изучения своей природы и духовности. Символ жёлудя перешёл в христианство из язычества. Каждый мощный дуб начинается с маленького жёлудя. Жёлудь закрыт и непроницаем. Его скорлупа тверда, ведь, чтобы съесть его, постичь его суть, истинную сладость, нужно приложить усилия. В средние века жёлудь (орех) был символом Христа, а сердцевина — знаком его учений, которые питают человека, хотя на первый взгляд кажутся недоступными. Не случайно ключевой персонаж «выбрать|удалить», о котором повествует нарратор, носит имя Мэри. Для художников Мэри — воплощение света и чистоты, той девы, которая в них всегда верит, которая их любит и поддерживает. Мэри находит покупателей для картин несчастных художников, организовывает выставки, собирает заблудшие души вокруг бассейна. И только там, в компании Мэри, а по сути — только с верой, они находят себя. Как вера в жизни каждого из нас, Мэри умирает в муках, а потом воскресает. Минуту назад она покрывалась трупными пятнами на больничной койке — а вот она снова в центре внимания сообщников «комьюнити» ловит на себе восхищённые взгляды и дарит смысл жизни. Местами рассказчик обрушивает на зрителей монотонные цепочки бранных слов, которые подсознание удаляет, заменяя по внутреннему смыслу спектакля на «люблю, люблю, люблю». Таким был и финал: внешне оскорбляющим и унижающим, но с внутренним монологом: «Вы самые прекрасные люди, у вас всё будет хорошо, я вас люблю». Такой он — неомодерн Дмитрия Кириченко. Сергей Абрамов Фото Татьяны Миронюк

Источник: Читать подробнее