Положительное решение Крыма и Севастополя на референдуме о независимости Украины было сфальсифицировано

Когда в конце 2022 года я написала статью, посвящённую роли референдума о независимости Украины 1 декабря 1991 года в последующей судьбе Севастополя и Крыма, основной реакцией читателей стал следующий тезис: тот референдум и тогда не имел никакого значения, т.к. судьба Советского Союза решалась в Беловежье, и уж тем более тот референдум не важен в контексте событий, происходящих сегодня, а то, как голосовали в 1991 году, — давно «быльём поросло». На тот момент мне, по большому счёту, нечего было возразить такой позиции. Однако дальнейшее изучение истории того референдума позволяет предположить, что официальные цифры по Крыму и Севастополю за независимость Украины (54 и 57 процентов соответственно) были получены путём фальсификаций. Сегодня и в научной литературе, и уж тем более на уровне массового сознания доминирует убеждение, что Крым и Севастополь при распаде СССР остались в составе Украины, т.к. Президенту РСФСР Б.Н. Ельцину было «не до Крыма». Не буду сейчас оспаривать этот тезис (хотя есть основания поставить его под вопрос). Также не буду сейчас отдельно останавливаться на роли Беловежских соглашений в конституировании постсоветских границ (на мой взгляд, у них не было главной роли в этом вопросе, конкретно в отношении Украины имел значение Договор 1997 года, но об этом нужно писать отдельно). Сейчас важнее сказать другое. Вне зависимости от договорённостей России и Украины 1990-х годов мировое сообщество признало Украину как независимое государство в тех границах, в которых УССР существовала на момент 1991 года в составе СССР, именно на основании результатов референдума 1 декабря 1991 года. А не на основании Беловежских соглашений. Поэтому с точки зрения мирового сообщества Украина получила легитимное право считать Крым и Севастополь частью своей территории, т.к. эти два региона показали выше 50 процентов на референдуме о независимости УССР. Документы той эпохи показывают, что именно этим голосованием Крым и Севастополь официально согласились выйти из состава СССР вместе с Украиной и как её часть, вне зависимости от того, насколько осознавали это сами севастопольцы и крымчане. Но и для руководства Украины и России, и для международного сообщества это было именно так. В отношении других регионов, входивших в состав Украины на момент распада СССР, результаты голосования на том референдуме не имеют столь конституирующего значения, хотя накрутки, скорее всего, имели место и там (например, не очень ясно, что делали некие «приезжие из западных областей», о присутствии которых на участках Харьковской области во время голосования сообщала официальная газета «Правда Украины», но там и процент за независимость Украины был принципиально выше в сравнении с Севастополем и Крымом — порядка 75%). Понятно, что накрутки при любого типа голосовании — явление почти неизбежное, но принципиальное значение это обстоятельство приобретает, когда результат около 50 процентов, если речь идёт о простом большинстве, и около 66 процентов, если речь идёт о квалифицированном большинстве. В случае с референдумом о независимости УССР, как и во всех референдумах 1991 года (январский о статусе Крыма и Севастополя, союзный о судьбе СССР), речь шла о «простом большинстве». Соответственно, если в действительности население Крымского полуострова на референдуме показало меньше 50%, это означало бы в реалиях того времени и с точки зрения международного законодательства и мировой практики простой факт: Крым и Севастополь не выходили вместе с Украиной из состава СССР, и вопрос их государственного статуса решался бы принципиально по-иному, чем автоматическое включение этих территорий в состав нового независимого государства (ещё раз подчеркну, что именно на основании референдума 1 декабря 1991 года, а не на основании Беловежских соглашений, мировое сообщество в лице западных стран признало независимость Украины в границах 1991 года). Моя предыдущая статья была посвящена позиции руководства Крымской АССР и Севастопольского горсовета относительно Украины осенью 1991 года. Однозначный вывод того материала состоял в том, что и севастопольская, и крымская политико-управленческая элита были ориентированы на вертикаль власти в Киеве, вплоть до призывов в Верховном Совете Крыма «правильно» проголосовать на референдуме о независимости Украины 1 декабря 1991 года. Это важный общий контекст, в котором проходил референдум. Контекст, сам по себе, конечно, не доказывающий фальсификацию его результатов. Другое дело — вопросы, возникающие при попытках разобраться в том, из чего складывались эти самые 57 процентов за независимость Украины по городу Севастополю. И первое, на чём стоит остановиться и о чём и пойдёт речь в данной статье, — это роль голосования на Черноморском флоте в общих результатах референдума. Широко известна пророссийская позиция Черноморского флота, роль руководства флота, в первую очередь в лице его командующего адмирала И.В. Касатонова, в том, что после подписания Беловежских соглашений флот вообще был сохранён за Россией, а не автоматически перешёл к Украине. Написанное ниже будет противоречить этому устоявшемуся представлению. Точнее, это представление оказывается верным только по отношению к событиям, развернувшимся после референдума 1 декабря 1991 года. *** В книге ещё 1995 года известного в Севастополе военно-морского офицера и общественного деятеля С.П. Горбачёва под названием «Севастополь в третьей обороне. Часть 1. Год 1991-й» мимоходом по поводу референдума о независимости Украины сообщалось следующее: «Участие же черноморцев в референдуме, как, впрочем, всегда в подобных мероприятиях, было активным — проголосовало 97% личного состава. 72% высказались за независимость Украины, 48% отдали голоса Л. Кравчуку». Далее на этой же странице (с. 67 книги) цитируется записка капитана 2 ранга В. Пасякина под названием «Кто кормит Черноморский флот и Севастополь? Или почему черноморцы проголосовали за независимость Украины». Содержание записки ясно из её названия, но здесь важно сказать, что в этой записке процент за независимость Украины по флоту — не 72%, а 75%. Эта же цифра — 75% за независимость Украины фигурирует в официальной газете Черноморского флота «Флаг Родины» и газете «Красная звезда». Эту цифру — 75%, как подтверждённую бóльшим количеством источников, к тому же одномоментных событиям и относительно официальных (нежели 72%), и будем использовать в дальнейшем. Итак, флот показал другой процент явки и другой процент за независимость Украины, чем Севастополь в целом, при этом результаты голосования по флоту были включены в голосование по городу в целом: — явка по флоту — 97%, — явка по Севастополю в целом — 62%, — за независимость Украины на флоте проголосовало 75%, — за независимость Украины в Севастополе в целом проголосовало 57%. Таким образом, неизвестно, какой была явка в Севастополе без учёта флота и каким был без флота процент проголосовавших за независимость Украины в городе Севастополе. Очевидно, схожая ситуация и с голосованием в Крыму, где размещалась отдельная Крымская военно-морская база, не говоря уже о воинских частях, которых почти не было в Севастополе, но которые были в Крыму, а данные по голосованию в воинских частях вообще неизвестны на текущий момент. Здесь возникает несколько важных вопросов. Во-первых, какой была численность военнослужащих Черноморского флота по Севастополю в целом. Во-вторых, как определить, кто из военнослужащих мог голосовать, а кто — нет в голосовании, которым определялся статус территории (то есть вопрос принципа и вопрос численности). И в-третьих, почему, собственно, Черноморский флот показал такие результаты (вопрос, не важный с точки зрения практических результатов данного исследования, но имеющий значение для общего понимания исторических процессов того времени. Что касается первого вопроса, то на текущий момент ответ на него представляется довольно приблизительным, т.к. по понятным причинам эта информация была секретной. И.В. Касатонов в своих воспоминаниях 2001 года «Записки командующего Черноморским флотом» писал, что общая численность служащих и работников флота была 70 тысяч человек, из них большая часть проживала в Севастополе. «История Севастополя» (третий том, издано в Москве в 2021 году) ссылается на данные Касатонова. Обобщающие работы по истории Черноморского флота, в том числе последнего десятилетия, сообщают, что приблизительная численность Черноморского флота на излёте существования СССР — порядка 100 тысяч человек только личного состава и ещё 60 тысяч рабочих и служащих. Учитывая, что базы Черноморского флота были во многих городах (Поти, Одесса, Измаил, Новороссийск и т.д.), совершенно неясно, сколько же человек личного состава находилось в Севастополе на момент 1 декабря 1991 года. На данный момент максимально приближенной к реальности цифрой можно считать подсчёты Севастопольского горсовета, сделанные на 1994 год для понимания необходимого количества продуктов. В этих подсчётах фигурирует цифра 30 тысяч человек личного состава флота, из них — 6 тысяч офицерского состава, 24 тысячи срочников. Можно предположить, что в 1993 году, когда делались эти подсчёты, численность личного состава флота в Севастополе была меньше, чем в 1991 году. Тем не менее это единственная задокументированная цифра, которую пока удалось найти автору этих строк, поэтому будем исходить из неё. *** Ответ на второй вопрос связан с разбором темы, кто и как в принципе голосовал в Севастополе на излёте существования Советского Союза. В первую очередь, было ли у деятелей той эпохи вообще представление о том, кто может быть наделён правом голоса, а кто — нет в разных типах голосования. И как показывает обращение к документам той эпохи, такое представление было. Особенно важны данные по референдумам, которых за 1991 год на территории Севастополя и Крыма было три: январский о статусе Крыма и Севастополя, мартовский, который обычно называют референдумом о сохранении Советского Союза, и декабрьский о независимости Украины. Отдельно стоит отметить, что в январе 1991 года Севастополь голосовал по двум пунктам: 1) воссоздание Крымской АССР и 2) статус Севастополя как города союзно-республиканского подчинения. В марте 1991 года референдум о сохранении «обновлённого Союза» сопровождался «опросом населения УССР» о Декларации УССР о государственном суверенитете от 16 июля 1990 года. Так вот, во всех этих случаях численность жителей Севастополя, наделённых правом голоса, была разной, причём она была разной даже в январе 1991 года, хотя, казалось бы, статус Крыма и статус Севастополя — вещи не принципиально разные. Тем не менее в январе 1991 года в городе-герое на вопрос о статусе Севастополя отвечало почти на две тысячи человек меньше, чем на вопрос о воссоздании Крымской АССР. Точные цифры жителей Севастополя, наделённых правом голоса, таковы: январь 1991 года, статус Крыма — 284 197, январь 1991 года, статус Севастополя — 282 347, март 1991 года, обновленный Союз — 316 421, март 1991 года, Декларация УССР — 312 885, декабрь 1991 года, независимость Украины — 307 024. Как можно заметить из приведённых цифр, максимальное число жителей, наделённых правом голоса (316 тысяч), было на союзном референдуме — очевидно, тогда в Севастополе могли голосовать все граждане Союза. Чуть меньше (312 тысяч) имело право участвовать в опросе конкретно Украинской ССР на тему её Декларации о суверенитете. Логично предположить, что речь в данном случае шла только о тех гражданах СССР, которые постоянно проживали на территории УССР на март 1991 года. Таким образом, скорее всего, в отсутствие отдельного гражданства у союзных республик (хотя в газете «Правда Украины», например, публиковались обращения к «гражданам Украины» в 1990 году ещё даже до принятия Декларации о государственном суверенитете УССР) избирательные списки составлялись по критерию прописки. И руководство УССР в марте 1991 года прекрасно понимало, что в опросе по статусу УССР не имеют права принимать участие жители других союзных республик, оказавшиеся 17 марта 1991 года на территории УССР. И, очевидно, было и понимание, что жители УССР, оказавшиеся в Севастополе 20 января 1991 года, не имеют права голоса на референдуме, определяющем статус города. Январский референдум 1991 года вообще может считаться образцово-показательным с точки зрения технологии и организации всего процесса. Во всяком случае, «Временное положение о референдуме», принятое Севастопольским горсоветом, подробно описывало категории населения, наделённые правом голоса, а также процедуру подсчёта голосов — гораздо более подробно, чем, скажем, «Закон УССР о всеукраинском и местном референдумах», принятый в июле 1991 года. Принципиально важным с точки зрения темы данной статьи является пункт «Временного положения о референдуме», который фиксировал, что правом голоса в вопросе о статусе Севастополя наделены только те призванные на воинскую службу, которые проживали на территории Крымского полуострова до призыва: «В списки включаются граждане СССР, достигшие ко дню или в день референдума 18 лет, т.е. родившиеся до 21 января 1973 года, прописанные или проживающие на момент составления списка на территории данного участка для голосования. Военнослужащие, проживающие за пределами расположения воинских частей, включаются в списки по месту жительства на общих основаниях. В референдуме также принимают участие военнослужащие, проходящие срочную службу в воинских частях и подразделениях, расположенных на территории области и г. Севастополя, которые до призыва проживали в Крыму и в г. Севастополе». Итак, в январском референдуме по статусу Севастополя в городе-герое участвовали только те военнослужащие, которые были жителями Севастополя, включая срочников-севастопольцев. И всего право голоса имели чуть более 282 тысяч человек. А вот в референдуме 1 декабря 1991 года принимал участие весь наличный состав Черноморского флота (97% от всего наличного состава, как было сказано выше), включая срочников. Сомнительность такого участия, видимо, понимали и на самом флоте, о чём свидетельствует публикация газеты «Флаг Родины» за несколько дней до референдума: «В части спасателей прошло собрание молодого пополнения, на котором член участковой избирательной комиссии капитан 3 ранга В. Соколов дал разъяснения по выборам первого президента Украины. Агитации не было, лишь чёткое изложение законов Украины о президенте, его выборах и референдумах, а также уточнение организации выборов. Право на участие в них, оказывается, есть и у моряков, призванных из других республик (выделено мной. — Л.У.), хотя этим правом у спасателей воспользоваться никто не пожелал. „Мы голосовали за Ельцина» — заявили русские”». Понятен контекст публикации — показать, что Украина и Россия уже существуют отдельно (у каждой — свои президенты) и вне Советского Союза. Только в этой логике, очевидно, при корректном подходе, выбирать президента Украины 1 декабря 1991 года на флоте должны были только те, кто был призван на Черноморский флот с территории Украинской ССР, а правом голоса на референдуме того же 1 декабря должны были быть наделены только жители Севастополя. Обобщая сказанное, можно сделать вывод, что легитимным могло считаться голосование по Севастополю в случае, если бы 1 декабря 1991 года число людей, наделённых правом голоса, более или менее соответствовало январским показателям (282 тысячи), в то время как по Севастополю на всеукраинском референдуме общий списочный состав превышал январские цифры почти на 25 тысяч: 307024 - 282347 = 24677. Логично предположить, что эти 24 677 человек и были теми срочниками Черноморского флота, которые не являлись местными жителями и со строго юридической точки зрения не имели права принимать участие в голосовании, определявшем будущий статус города Севастополя — его государственную принадлежность. Как можно заметить, полученная цифра в целом совпадает с данными Севастопольского горсовета на 1994 год по численности срочников Черноморского флота (24 тысячи человек). Это, в свою очередь, означает, что при расчётах можно использовать и две другие цифры из документов горсовета, хотя они и являются не абсолютно точными, а обобщёнными — 6 тысяч офицеров и всего 30 тысяч человек. Итак, из 307 тысяч людей, включённых в списки в Севастополе 1 декабря 1991 года, 30 тысяч человек относились к личному составу Черноморского флота. Явка на избирательные участки по Севастополю в целом составила 196 600, участие в голосовании приняли 195 688, за независимость Украины проголосовало 111 671 человек. Явка по флоту составила 97%. Соответственно, в 195-196 тысячах принявших участие в голосовании было примерно 29 тысяч личного состава флота, из них имели право принимать участие в голосовании как местные жители не более 6 тысяч человек. Из этих 29 тысяч человек за независимость Украины проголосовало 75%, т.е. 21,7 тысячи, против — около 7 тысяч (цифры примерны, т.к., помимо прочего, нет данных по недействительным бюллетеням по флоту, но, так или иначе, это почти совпадает с численностью офицерского состава ЧФ по данным севастопольского горсовета — 6 тысяч человек). Получается, что в голосах за независимость Украины по городу Севастополю флот дал порядка одной пятой голосов (89,9 тысячи человек без «флотских» голосов, или 19% от 111 тысяч). Можно пойти и другим путём. Из 195-196 тысяч пришедших на участки не имели права голосовать около 25 тысяч человек (то есть посчитанные выше срочники); соответственно, их совершенно точно нужно вычесть из явки (тогда явка получается примерно 170 тысяч, включая личный состав флота — севастопольцев). Если сделать логическое допущение, что все эти 25 тысяч человек проголосовали за (иначе что бы им вообще делать на этом голосовании), тогда получается, что за независимость Украины собственно севастопольцев проголосовало 86 тысяч человек (при этом, если считать явку в 170 тысяч, 50%-й порог «за» — это 85 тысяч). В целом обе методики подсчёта дают падение голосов за независимость Украины по Севастополю очень близко к пороговому значению в 50%. Но при отсутствии точных данных по каждому из проанализированных параметров невозможно высчитать и как меняется официальный процент по Севастополю в целом. *** Если абстрагироваться от того факта, что Черноморский флот всегда был известен пророссийскими настроениями, и посмотреть на источники той эпохи, то активное участие флота в голосовании за независимость Украины 1 декабря 1991 года не покажется таким уж странным и неожиданным. И дело отнюдь не в том, что простые люди, жившие в Севастополе в условиях отсутствия воды, пустых полок, инфляции, а также активно навязываемой украинской пропагандой тезиса, что именно Украина кормит и Советский Союз, и Крым с Севастополем, не понимали, что это за референдум, уже третий по счёту за год, и почему они должны «подтверждать Акт о независимости Украины», принятый Верховным Советом УССР (а не «поддерживать», как должен был звучать юридически корректно сформулированный вопрос референдума 1 декабря 1991 года). Газета «Флаг Родины» за осень 1991 года приводит к выводу, что люди в верхах всё прекрасно понимали и флот намеренно собирались использовать для обеспечения положительного результата голосования в Севастополе на «всеукраинском референдуме». О том, что на флоте были другие настроения, чем по Севастополю в целом, говорят и официальные данные по голосованию за кандидатов в президенты Украины, проходившему в тот же день, 1 декабря 1991 года: — за Кравчука по Севастополю в целом проголосовало 62 процента, за В.М. Чорновила, представителя «Руха» с Западной Украины, — 10,8 процентов; — за Кравчука на флоте проголосовало 48 процентов, за Чорновила — 23 процента. Как и в случае с референдумом, голосование на флоте по кандидатам в президенты Украины было включено в общие результаты голосования по Севастополю, и при корректном пересчёте (то есть вычитании голосов военнослужащих, не являвшихся жителями города) вполне может оказаться, что Чорновил вообще набрал голоса в Севастополе сугубо за счёт флота. Отчасти объяснение «проукраинскому» голосованию флота можно найти в данных, которые приводит С.П. Горбачёв в упоминавшейся в начале статьи книге. В первую очередь, речь идёт об изменении национального состава призванных на флот срочников. Это изменение произошло в результате принятия Украинской ССР в 1990 году закона о срочной воинской службе, запрещавшей распределять призывников по территории СССР — согласно этому закону, срочники с территории УССР должны были распределяться по территории УССР, включая флот. Но вряд ли дело было только в «стихийном украинстве» срочников флота. Публичные источники позволяют предположить определённые договорённости с Киевом со стороны руководства ЧФ, имевшие место в октябре — ноябре 1991 года. От которых Киев после референдума, видимо, отказался. Например, в начале ноября И.В. Касатонов провёл пресс-конференцию (цитируется по книге С.П. Горбачёва, с. 66): «Вопрос. На страницах „Правды”, „Комсомольской правды” опубликованы материалы о новом статусе ЧФ. Так каким же теперь — республиканским или общегосударственным — будет наш флот? И. Касатонов: „У меня такое впечатление, что кому-то выгодно неправильно трактовать те или иные вопросы и нагнетать негативную обстановку. Статус таков: флот — это общесоюзная структура и категория. Мы подчиняемся Министру обороны и Главнокомандующему ВМФ. Безусловно право любого суверенного государства иметь свои вооружённые силы. И есть заявление Украины: вот мы, говорят, сформируем свою армию, свой флот. Есть и некоторые официальные (правда, я не слышал) мнения, что Черноморский флот — это украинский флот. Руководство Украины и тов. Морозов как министр обороны ведут себя очень достойно, очень тактично, я бы сказал, очень правильно. С точки зрения и с позиции официальных руководителей, нет в этом плане никакой торопливости, нет никакого экстремизма, а есть осторожное вхождение в контакт. Я встречался с т. Кравчуком в Киеве (это была инициатива моя, Военного совета флота). У нас была очень позитивная беседа с большим пониманием. С одной стороны, т. Кравчук сказал, что Украина не претендует на Черноморский флот, на всю его структуру, но хочет иметь свой какой-то малый флот. С другой стороны, т. Морозов очень вежливо, тактично спросил, какая есть возможность прибыть на флот, с ним познакомиться. Я, безусловно, сказал, что мы рады принять, с любым количеством специалистов, и готовы вместе работать. Это официальная позиция руководства республики. Я об этом доложил Главнокомандующему. Теперь мы уже нашли некоторые формы общения с министерством обороны Украины. Доложили о времени проведения своих больших мероприятий, больших учений и попросили их санкций. Доложили некоторые свои расчёты по вопросам финансирования, вопросам нашего участия в сфере материального производства, запросили материальные средства по вопросам строительства, продовольствия, снабжения флота. Но пока ответа нет (выделено мной. — Л.У.). Вот такие, очень осторожные, тактичные, с обеих сторон устремления, и они будут углубляться, будут находиться ещё и более общие позиции для того, чтобы, ничего не отрицая, по-умному, по-хорошему наладить контакт”». «Осторожный контакт» включал не только предоставление данных по финансированию флота руководству УССР, но и личное участие Касатонова в передаче на украинском телевидении 24 ноября, т.е. за неделю до всеукраинского референдума, посвящённой Черноморскому флоту. Активное влияние на руководство ЧФ оказывали и государственные структуры — то есть Верховный Совет Крымской АССР и Севастопольский горсовет. Стремление нового командующего ЧФ «дружить» с этими органами понять не сложно, если внимательно прочитать, какую «выволочку» устроили в конце августа 1991 года в крымском парламенте предыдущему командующему М.Н. Хронопуло за его позицию в дни «августовского путча». Так или иначе, во второй половине ноября 1991 года И.В. Касатонов встречался с руководством Верховного Совета Крымской АССР, демонстрируя полную лояльность государственной вертикали власти, которая — как я уже писала ранее — была абсолютно ориентирована на Киев. Впрочем, не только Касатонов «осторожно входил в контакт» с руководством Украины, но и газета «Флаг Родины», которая прямо накануне референдума опубликовала концепцию строительства вооружённых сил Украины авторства К. Морозова. Примерно половина публикации была посвящена вопросам перехода офицерского состава из советской присяги в присягу государству Украина. Интересно сравнить и публикации газеты, посвящённые офицерским организациям флота. Так, информация о создании украинской офицерской организации была размещена в центре первой полосы, а публикация о российской организации офицеров — через номер на второй полосе. Ну и т.д. Сам И. Касатонов в своих воспоминаниях обходит тему всеукраинского референдума стороной, приводя лишь обширную цитату из воспоминаний председателя ВС Крыма Н.В. Багрова об общекрымских результатах голосования 1 декабря 1991 года и ни словом не упоминая об участии флота в этом голосовании. О своей деятельности в октябре — начале декабря Касатонов пишет следующее: «17 сентября 1991 года я вступил в командование ЧФ. Сразу же начались напряжённые будни, в ходе которых пришлось очень внимательно отслеживать все происходящие политические процессы, а также политическую активность структур и руководителей на Украине. Во время одного из разговоров с В. Чернавиным я получил указание отправиться к Л. Кравчуку — председателю ВС Украины. И не замедлил в начале октября слетать в Киев, где у нас с ним состоялась встреча. Впечатление от встречи было неплохим. Относительно скромное поведение, видна большая занятость. Весьма равнодушно выслушав информацию о моей биографии, он немного рассказал о задачах Украины на ближайший период, а затем заявил, что Украина на весь ЧФ не претендует, что ей такой и не нужен. Ей необходим „маленький флот”. Это глубоко запало в память, и об этом впоследствии я всем многократно докладывал… Далее события пошли своим чередом: боевая служба, работа на 5-й Средиземноморской эскадре, встреча итальянских и английских кораблей, прибывших в Севастополь с визитом вежливости, небольшой отпуск, подготовка к подведению итогов года. В первых числах декабря ещё не было ничего тревожного для судьбы флота». Любопытным кажется упоминание о некоем отпуске командующего флотом, который, судя по перечислению событий, как раз пришёлся на время до событий начала декабря. То есть самое активное время с точки зрения подготовки и проведения «всеукраинского референдума». Последующее изложение в воспоминаниях сосредотачивается на той борьбе, которая развернулась вокруг флота после принятия 6 декабря 1991 года Украиной закона о её вооружённых силах и заявления, что ЧФ является частью вооружённых сил Украины, в которой — борьбе — Касатонов сыграл решающую роль в сохранении флота за Россией. Но всё это было уже после того, как Севастополь и Крым при активном участии флота проголосовали за независимость Украины, что позволило руководству Украины объявить: Севастополь и Крым выходят из состава СССР вместе с Украиной. P.S. Черноморский флот был не единственным «игроком», позволившим показать по Севастополю (да и Крыму, скорее всего, тоже) итог, превышающий 50-процентный порог за независимость Украины. То, как выглядело голосование на всеукраинском референдуме 1 декабря 1991 года по Севастополю в целом, позволяет предположить серьёзные фальсификации для достижения положительного результата. Любовь Ульянова доцент МГУ им. М.В. Ломоносова

Источник: Читать подробнее